Хосе де Эспронседа-и-Дельгадо
Прощание греческого патриота
с дочерью ренегата
Ночная царит тишина; серебристым
Сиянием месяц ее освещает;
Но светят милее лучистые очи
Красавицы, полные слез и страданий.
С отчаяньем на сердце, в месте пустынном
Она повстречалася с юношей милым
И вот, пред разлукой, в последний раз слышит
Несчастная голос возлюбленный, сладкий.
"Прощай навсегда. Бесполезно, напрасно
Теперь вспоминать нам о прошлом блаженстве;
Последние проблески светлой надежды
Исчезли — окутал нас мрак беспросветный.
О Боже! как справимся с горькой судьбою?..
Какими мольбами растрогаем сердце
Отца твоего — его низкую душу?..
Да, низкую: предана рабски-покорно
Она деспотизму. Отчизною нагло
Торгует отец твой; капризы султана
Законами он почитает святыми.
Борьбу за свободу отчизны, он бунтом
Зовет; он винит нас, продажною речью
Льстит деспоту; нас убеждает покорно
Нести ненавистное иго; султану
Нам с трепетом рабским велит поклоняться.
Но нет — все жива еще древняя Греция!
Царить мусульманин не будет над нами,
Не будет владеть обнищалым народом,
Страной разоренной, разграбленной нагло, —
Одни лишь могилы ему мы оставим.
Бесстрашной рукою разбить мы дерзнули
Оковы позорного рабства и громко,
С восторгом приветствуем все вас обеих —
Желанная смерть иль свобода святая!
Победные клики поднимутся всюду,
Раздастся веселая песня свободе,
Иль вечная смерть над страной воцарится
И всю ее черною мглою покроет.
Отступник отец твой, под сенью Стамбула
Отчизну свою оскорбляющий нагло, —
Увидит, что цепи не свяжут народа
Свободного. Нет, их сломать он сумеет.
Иди, возвести ему: тысячи храбрых
И я в их числе, мы геройскою смертью
Клялись умереть, иль владычество турок —
Опору предателя гнусного рушить.
Скажи ты ему, что в оковах мы рабства
Хотя и томились, душой же рабами
Мы не были; предков наследье, их доблесть
И мужество свято в груди мы хранили.
Скажи ты ему, что постыдное иго
Нести терпеливо, покорно, лишь может
Душа ему равная, гнусное сердце
Предателя: кровью родной обагренный,
Он дерзостно вновь угрожает отчизне.
Прости мне, несчастная, если затронул
Словами я резкими дочери чувство.
Ах, помню — отец твой когда-то был другом
Мне близким... О, если б счастливое время,
Те светлые дни не исчезли навеки!
Тогда бы судьбу, безотрадную долю
Свою не винил я, и горькие слезы
Твои не сжигали б мне бедное сердце...
Отец твой — о Боже! — личиною дружбы
Прикрывшись — в то время, как Греция, вспыхнув
Священным пожаром, рукою отважной
Ломала постыдного рабства оковы
И радостно, полною грудью вдыхал я
Блаженство свободы, — возмнил нечестивец
Прельстить красотою твоею мне душу,
Ценою руки твоей думал участьем
Моим заручиться в преступной измене!..
Чтоб я был рабом ненавистной ватаги
Презренных султана рабов!.. О, пусть лучше
Растерзанный труп мой, лишенный могилы
Гниет в чистом поле; но сладостью жизни,
Блаженством любви упиваться в позоре
Я ввек не решусь... О, прощай, дорогая,
Прощай навсегда... Ах, постой... лишь мгновенье
Одно... Поцелуй лишь единый, последний...
О Боже! Кровь стынет, сжимается сердце —
Нет, ужасы ада сравниться не могут
С той мукой, что душу мою разрывает".
Сказал... разошлися: осталось ей, бедной,
Ждать в смерти одной для себя утешенья...
Погиб он в сраженьи — она же, горюя,
В могилу сошла преждевременной жертвой.
Перевод М. В. Ватсон (1853–1932)
_______________________________________________
К списку авторов К списку произведений