Вильгельм Мюллер Бреславльский колокол Жил колокольный мастер В Бреславле долгий век, Исправен был и честен — Но горя не избег. Колоколов он отлил Тьму в мастерской своей Серебряных и медных Для башен и церквей. И так был чист и ясен Колоколов тех звон, Что верой и любовью Звучал для сердца он. Но нет во всем Бреславле Удачнее того, Который в день невзгоды В беду поверг его: Тот колокол — всем прежним Колоколам венец! Своим он звоном много Смягчил людских сердец. И как могло случиться, Что тот, кто отливал Его, в виду народа С позором тяжким пал!.. Веселая работа Ключом кипит с утра, Но час настал обеда — И мастер со двора Пошел, а подмастерью Остаться приказал И, уходя, шутливо Он мальчику сказал: — "Нет, надо подкрепиться Мне чарочкой своей: Тогда пойдет работа Живей и веселей. Боюсь, чего бы только Ты тут ее досмотрел... Гляди, не трогай крана — Не то прибью, пострел!" И вот остался мальчик Колокола стеречь. Пред ним шумит-клокочет, Огнем пылая, печь, — К себе как будто манит... И хочется ему Рукой коснуться крана! Вот пальцы он к нему Прижал — ну, будь, что будет! — И... кран уже открыт... И видит, видит мальчик, Струею медь бежит. Внезапно охватили Его испуг и страх, — И к мастеру, рыдая, Бежит он впопыхах. Он знает, как хозяин Работой дорожит; Его угроз и гнева, Боясь, он весь дрожит. Ему про свой проступок Он хочет рассказать, Припасть к его коленам, Обнять их, лобызать. Но только что он начал Рассказ свой перед ним, Как тот воспрянул с воплем Отчаянным, глухим, — За острый нож схватилась Могучая рука, И им он, в гневе диком, Сразил ученика... И, кинув труп, в плавильню Он кинулся бежать, Чтоб там струю металла, Немедля удержать. И что же? В изумленьи Он видит пред собой, Что колокол готовый Стоит средь мастерской. Ни пузырей, ни пятен, Ни ямок нет на нем, И медь его игриво Блестит живым огнем. Но своего творенья Не видит ученик: Навеки головою Он юною поник... Тут только понял мастер Ужасную беду, И сам о преступленьи Своем донес суду. Хоть был всему Бреславлю И мил и дорог он, Но кровью кровь смывалась — Таков был там закон. Он это знал. Спасенья Его унылый взор Не ждал, когда раздался Последний приговор. Когда ж день смертной казни Печальный наступил, Преступнику обычный Вопрос предложен был, — Какой его последний, Излюбленный завет? И вот, с улыбкой горькой, Промолвил он в ответ: — "Одной мольбою только Я потревожу вас: — Пусть колокол проклятый Пробьет в мой смертный час. Уж если я с любовью Над ним похлопотал, Мне надо же услышать, Что труд мой не пропал..." И вот, когда на площадь Казнить его вели, Торжественно раздался Протяжный звон вдали. Преступник содрогнулся При чудном звуке том: Ведь колокол был отлит Его учеником!.. Подернулся слезою Его унылый взор: Он в звуке том услышал Самих небес укор... Соединял, казалось, Протяжный этот звон — И дикий вопль убийцы, И жертвы слабый стон... Когда ж преступник плаху Увидел пред собой, Мгновенно примирился С суровою судьбой. С покорностью глубокой Взглянув на палача, Он голову подставил Под острие меча... И с той поры Бреславлю Тот колокол вещал О тех, кто за злодейство На плахе жизнь кончал. На башне Магдалины Доныне он висит И в мягком, грустном звоне О днях былых гласит... Перевод Н. И. Познякова (1856–1910) __________________________________________ К списку авторов К списку произведений