Павел Николаевич Васильев



                   Строителю Евгении Стэнман


                   Осыпаются листья, Евгения Стэнман, пора мне
                   Вспомнить весны и зимы, и осени вспомнить пора.
                   Не осталось от замка Тамары камня на камне,
                   Не хватило у осени листьев и золотого пера.

                   Старых книг не хватило на полках, чтоб перечесть их,
                   Будто б вовсе не существовал Майн Рид;
                   Та же белая пыль, та же пыльная зелень в предместьях,
                   И еще далеко до рассвета, еще не погас и горит
                   На столе у тебя огонек. Фитили этих ламп обгорели,
                   И калитки распахнуты, и не повстречаешь тебя.
                   Неужели вчерашнее утро шумело вчера, неужели
                   Шел вчера юго-западный ветер, в ладони трубя?

                   Эти горькие губы так памятны мне, и похоже,
                   Что еще не раскрыты глаза, не разомкнуты руки твои;
                   И едва прикоснешься к прохладному золоту кожи, —
                   В самом сердце пустынного сада гремят соловьи.

                   Осыпаются листья, Евгения Стэнман. Над ними
                   То же старое небо и тот же полет облаков.
                   Так прости, что я вспомнил твое позабытое имя
                   И проснулся от стука веселых твоих каблучков.

                   Как мелькали они, когда ты мне навстречу бежала,
                   Хохоча беспричинно, и как грохотали потом
                   Средь тифозной весны и обросших снегами привалов,
                   Под расстрелянным знаменем, под перекрестным огнем.

                   Сабли косо взлетали и шли к нам охотно в подруги.
                   Красногвардейские звезды не меркли в походах, а ты
                   Все бежала ко мне через смерть и тяжелые вьюги,
                   Отстраняя штыки часовых и минуя посты...

                   Я рубил по погонам, я знал, что к тебе прорубаюсь,
                   К старым вишням, к окну и к ладоням горячим твоим,
                   Я коня не зануздывал больше, я верил, бросаясь
                   Впереди эскадрона на пулеметы, что возвращусь невредим.

                   И в теплушке, шинелью укутавшись, слушал я снова,
                   Как сквозь сон, сквозь снега, сквозь ресницы гремят соловьи.
                   Мне казалось, что ты еще рядом, и понято все с полуслова,
                   Что еще не раскрыты глаза, не разомкнуты руки твои.

                   Я готов согласиться, что не было чаек над пеной,
                   Ни веселой волны, что лодчонку волной унесло.
                   Что зрачок твой казался мне чуточку меньше вселенной,
                   Неба не было в нем — впереди от бессонниц светло.

                   Я готов согласиться с тобою, что высохла влага
                   На заброшенных веслах в амбарчике нашем, и вот
                   Весь июнь под лодчонкой ночует какой-то бродяга,
                   Режет снасть рыболовной артели и песни поет.

                   Осыпаются листья, Евгения Стэнман. Пора мне
                   Вспомнить весны и зимы, и осени вспомнить пора.
                   Не осталось от замка Тамары камня на камне,
                   Не хватило у осени листьев и золотого пера.

                   Мы когда-то мечтали с тобой завоевывать страны,
                   Ставить в лунной пустыне кордоны и разрушать города;
                   Через желтые зори, через пески Казахстана
                   В свежем ветре экспресса по рельсам ты мчалась сюда.

                   И как ни был бы город старинный придирчив и косен, —
                   Мы законы Республики здесь утвердим и поставим на том,
                   Чтоб с фабричными песнями этими сладилась осень,
                   Мы ее и в огонь, и в железо, и в камень возьмем.

                   Но в строительном гуле без памяти, без перемены
                   Буду слушать дыханье твое, и, как вечность назад,
                   Опрокинется небо над нами, и рядом мгновенно
                   Я услышу твой смех, и твои каблучки простучат.

                   1932


    __________________________________________________________________________________________


                   К списку авторов     К списку произведений