Хосе де Эспронседа-и-Дельгадо Прощание греческого патриота с дочерью ренегата Ночная царит тишина; серебристым Сиянием месяц ее освещает; Но светят милее лучистые очи Красавицы, полные слез и страданий. С отчаяньем на сердце, в месте пустынном Она повстречалася с юношей милым И вот, пред разлукой, в последний раз слышит Несчастная голос возлюбленный, сладкий. "Прощай навсегда. Бесполезно, напрасно Теперь вспоминать нам о прошлом блаженстве; Последние проблески светлой надежды Исчезли — окутал нас мрак беспросветный. О Боже! как справимся с горькой судьбою?.. Какими мольбами растрогаем сердце Отца твоего — его низкую душу?.. Да, низкую: предана рабски-покорно Она деспотизму. Отчизною нагло Торгует отец твой; капризы султана Законами он почитает святыми. Борьбу за свободу отчизны, он бунтом Зовет; он винит нас, продажною речью Льстит деспоту; нас убеждает покорно Нести ненавистное иго; султану Нам с трепетом рабским велит поклоняться. Но нет — все жива еще древняя Греция! Царить мусульманин не будет над нами, Не будет владеть обнищалым народом, Страной разоренной, разграбленной нагло, — Одни лишь могилы ему мы оставим. Бесстрашной рукою разбить мы дерзнули Оковы позорного рабства и громко, С восторгом приветствуем все вас обеих — Желанная смерть иль свобода святая! Победные клики поднимутся всюду, Раздастся веселая песня свободе, Иль вечная смерть над страной воцарится И всю ее черною мглою покроет. Отступник отец твой, под сенью Стамбула Отчизну свою оскорбляющий нагло, — Увидит, что цепи не свяжут народа Свободного. Нет, их сломать он сумеет. Иди, возвести ему: тысячи храбрых И я в их числе, мы геройскою смертью Клялись умереть, иль владычество турок — Опору предателя гнусного рушить. Скажи ты ему, что в оковах мы рабства Хотя и томились, душой же рабами Мы не были; предков наследье, их доблесть И мужество свято в груди мы хранили. Скажи ты ему, что постыдное иго Нести терпеливо, покорно, лишь может Душа ему равная, гнусное сердце Предателя: кровью родной обагренный, Он дерзостно вновь угрожает отчизне. Прости мне, несчастная, если затронул Словами я резкими дочери чувство. Ах, помню — отец твой когда-то был другом Мне близким... О, если б счастливое время, Те светлые дни не исчезли навеки! Тогда бы судьбу, безотрадную долю Свою не винил я, и горькие слезы Твои не сжигали б мне бедное сердце... Отец твой — о Боже! — личиною дружбы Прикрывшись — в то время, как Греция, вспыхнув Священным пожаром, рукою отважной Ломала постыдного рабства оковы И радостно, полною грудью вдыхал я Блаженство свободы, — возмнил нечестивец Прельстить красотою твоею мне душу, Ценою руки твоей думал участьем Моим заручиться в преступной измене!.. Чтоб я был рабом ненавистной ватаги Презренных султана рабов!.. О, пусть лучше Растерзанный труп мой, лишенный могилы Гниет в чистом поле; но сладостью жизни, Блаженством любви упиваться в позоре Я ввек не решусь... О, прощай, дорогая, Прощай навсегда... Ах, постой... лишь мгновенье Одно... Поцелуй лишь единый, последний... О Боже! Кровь стынет, сжимается сердце — Нет, ужасы ада сравниться не могут С той мукой, что душу мою разрывает". Сказал... разошлися: осталось ей, бедной, Ждать в смерти одной для себя утешенья... Погиб он в сраженьи — она же, горюя, В могилу сошла преждевременной жертвой. Перевод М. В. Ватсон (1853–1932) _______________________________________________ К списку авторов К списку произведений