Владимир Григорьевич Бенедиктов



                   А мы?


                   Над Римом царствовал Траян,
                   И славил Рим его правленье,
                   А на смиренных христиан
                   Возникло новое гоненье,
                   И вот — седого старика
                   Схватили; казнь его близка,
                   Он служит сам себе уликой:
                   Всё крест творит рукою он,
                   Когда на суд уж приведен
                   К богам империи великой.
                   Вот, говорят ему, наш храм
                   И жертвенник! Пред сим кумиром
                   Зажги обычный фимиам —
                   И будешь жив отпущен с миром.
                   "Нет, — отвечает, — не склонюсь
                   Пред вашим идолом главою
                   И от Христа не отрекусь;
                   Умру, но с верою живою!
                   Прочь, искушенье ада! Прочь,
                   Соблазна демонские сети!"
                   Вотще хотят жена и дети
                   Его упорство превозмочь,
                   И заливаются слезами,
                   И вопиют они, скорбя:
                   "Склонись — и жить останься с нами!
                   Ведь мы погибнем без тебя".
                   Не увлекаясь их речами,
                   Глух на родные голоса,
                   Стоит он, впалыми очами
                   Спокойно глядя в небеса.
                   Его чужие сожалеют,
                   О нем язычники скорбят,
                   Секиры ликторов коснеют
                   И делом казни не спешат.
                   Он был так добр! — Ему вполслуха
                   Толпа жужжит и вторит глухо:
                   "Склонись! Обряд лишь соверши —
                   Обряд! Исполни эту меру,
                   А там — какую хочешь веру
                   Питай во глубине души!"
                   — "Нет, — возразил он, — с мыслью дружны
                   Слова и действия мои:
                   На грудь кладу я крест наружный,
                   Зане я крест несу в груди.
                   Нет! Тот, кому в составе целом
                   Я предан весь душой и телом,
                   Учитель мой, Спаситель мой,
                   Мне завещал бороться с тьмой
                   Притворства, лжи и лицемерья.
                   Я — христианин; смерть мне — пир, —
                   И я у райского преддверья
                   Стою средь поднятых секир.
                   Тот обречен навеки аду,
                   Злой раб — не христианин тот,
                   Кто служит мертвому обряду
                   И с жертвой к идолу идет.
                   Приди, о смерть!" — И без боязни
                   Приял он муку смертной казни,
                   И, видя, как он умирал,
                   Как ясный взор его сиял
                   В последний миг надеждой смелой, —
                   Иной язычник закоснелый
                   Уже креститься замышлял.
                   А мы так много в сердце носим
                   Вседневной лжи, лукавой тьмы —
                   И никогда себя не спросим:
                   О люди! христиане ль мы?
                   Творя условные обряды,
                   Мы вдруг, за несколько монет,
                   Ото всего отречься рады,
                   Зане в нас убежденья нет,

                   И там, где правда просит дани
                   Во славу Божьего креста,
                   У нас язык прилип к гортани
                   И сжаты хитрые уста.

                   <1860>


    __________________________________________________________________________________________


                   К списку авторов     К списку произведений