Иван Алексеевич Бунин



   Поруганный Спас


    - Нет,  господин,  не всяк Бога славит, а Бог Себя явит. А когда и за что - 
одному Ему известно.  Сколько именитых икон и соборов,  сколько  мощей по нашей 
местности! А вот было же так: заболела смертной болезнью  дочка  одного  нашего 
купца, девочка, и, Господи, Царица Небесная, чего только этот купец для  своего 
чада не делал! И докторов-то  из  Москвы выписывал,  и  молебны  самые  дорогие 
служил, и к мощам в Москву  и  к  Троице  возил, и все  наши  местные  святости 
подымал - ничего  не  помогает!  А  девочка все  свое  твердит:  буду  здоровая 
непременно,  исцелюсь, мол, обязательно,  только  не  от  этого ото всего, а от 
Поруганного Спаса. "Ну, прекрасно, - говорят ей отец, мать, - верим и надеемся, 
только  что это за Поруганный Спас и где он находится?" - "А это, говорит, я во 
сне видела, Бог мне  такое  видение  дал". - "И  того  лучше, - отвечают  ей, - 
но какой же он и где?" - "А вы, говорит, ищите,  везде ходите и ищите. Я и сама 
не знаю, где он. Знаю только, что поруганный  и  в  большой  хуле  и  бедности, 
брошен  куда-то  как  попало и уж давно, еще при царице Василисе". - "При какой 
такой царице Василисе?  Такой, мол, и царицы никогда не было". - "Ну уж этого я 
ничего  не  знаю,  говорит.  Знаю только,  что он совсем маленький, в одну пядь 
и вроде простой дощечки  черной,  с  богохульной  надписью, - только  и  всего. 
Главное то,  что надо  через всякую силу искать и обязательно найти..." И что ж 
вы думаете, господин? Все чердаки по всем домам и по всем церквам облазили, под 
всеми  крышами  колокольными  ходили,  все мусоры голубиные разрыли, и нашли же 
наконец того. И нашли-то где?  Видели  часовеньку  пониже  базара?  Лет  тысячу 
небось стоит, гниет, и всякое непотребство в ней бессовестным народом делается, 
а в ней, в мусоре, и нашли. И как только маленько, значит, обчистили,  промыли, 
протерли и принесли в этот несчастный дом, дали девочке  помолиться  хорошенько 
на него, приложиться  к  нему  и  на грудь  к  себе  взять,  сразу  же  девочка 
заплакала, зарыдала, затряслась  от  великой  радости - и  на  ноги  поднялась. 
Вскочила,  бросилась к отцу-матери  и  кричит  не  своим  голосом:  "Милые  мои 
родители,  я  теперь  совсем  здоровая!  Зовите  священников,  давайте  молебен 
служить!  Это  он  самый  и  есть  -  Спас  Поруганный.  Гляньте,  что  на  нем 
написано!" - И что  ж  вы  думаете?  Ведь  и  тут  правда  оказалась.  Обернули 
и прочли: "Не годится на него молиться, годится горшки накрывать..."
    Едем шагом, извозчик, рассказывая, сидит  боком  и  вертит  цигарку,  глядя 
в  развернутый  кисет.   Кончив   рассказ,   бормочет:  "Прости,  Господи,  мое 
согрешение, какие слова повторяю!" Летние долгие сумерки,  Ростов Великий давно 
спит.  Вдали все еще брезжит свет зари, и город  давно  пуст,  безлюден, - один 
караульщик с колотушкой в руке медленно бредет по длинной пыльной улице. Тепло, 
тихо, грустно... 
    И несказанно прекрасны  очертания  церквей  над  сумраком  земли,  на  чуть 
зеленоватом далеком закатном небе. 

    Париж. 1926


_______________________________________________________________________________

    Подготовка текста: Лукьян Поворотов


    К списку авторов     К списку произведений